не заходи за черту (с)
милая Герда… с тех пор как я вернулся, прошло уж около года,
но все соседи поголовно зовут меня «отморозком».
а рубец на сердце от той самой льдинки болит только к морозу,
а вовсе не к любой перемене погоды.
ты плачешь и говоришь, что еще немного, и стану совсем как прежде,
ты любишь меня, а я жажду прихода зимы
и знаю, что с первой же снежинкой разобьется придуманный тобою мир
и от холода умрет твоя последняя надежда
мне сделали восемь операций на левом, почти совсем ослепшем глазу
я кое-как пережил весну, осень и даже лето.
тело почти оттаяло. но душа… душа никем и ничем не сможет быть отогрета,
и цианоз не покидает кончиков пальцев и губ.
милая Герда, я похож на розу, засохшую розу на твоем окне -
и пользы никакой и выкинуть тоже жалко
я терпел, когда соседи плевали вслед и кидали камнями и палками,
я ждал, старался не видеть, я был глух и нем.
а по вечерам сильно уже холодает, и ночные сквозняки шепчут «иди»…
ты хмуришь брови и кормишь меня таблетками,
но температура падает все ниже, и даже деревья указывают ветками
на север. и почти привычно леденеет в груди.
ты знаешь, что я уйду, и я знаю, что ты знаешь, и это ничего не изменит.
невозможно сложить глупое слово «счастье» -
мне не хватает нужных букв, ведь это «вечность» разломана на запчасти
но у тебя на все есть свое особое мнение.
прощай, милая Герда, вчера я заметил Её… Она стоит и ждет меня за окном.
ты запираешь дверь и прячешь мои ботинки,
но я уйду за ней, ты же знаешь, ведь на дорогу уже падают первые ломкие снежинки…
я пройду сквозь стены, и догоню ее, даже босиком.
но все соседи поголовно зовут меня «отморозком».
а рубец на сердце от той самой льдинки болит только к морозу,
а вовсе не к любой перемене погоды.
ты плачешь и говоришь, что еще немного, и стану совсем как прежде,
ты любишь меня, а я жажду прихода зимы
и знаю, что с первой же снежинкой разобьется придуманный тобою мир
и от холода умрет твоя последняя надежда
мне сделали восемь операций на левом, почти совсем ослепшем глазу
я кое-как пережил весну, осень и даже лето.
тело почти оттаяло. но душа… душа никем и ничем не сможет быть отогрета,
и цианоз не покидает кончиков пальцев и губ.
милая Герда, я похож на розу, засохшую розу на твоем окне -
и пользы никакой и выкинуть тоже жалко
я терпел, когда соседи плевали вслед и кидали камнями и палками,
я ждал, старался не видеть, я был глух и нем.
а по вечерам сильно уже холодает, и ночные сквозняки шепчут «иди»…
ты хмуришь брови и кормишь меня таблетками,
но температура падает все ниже, и даже деревья указывают ветками
на север. и почти привычно леденеет в груди.
ты знаешь, что я уйду, и я знаю, что ты знаешь, и это ничего не изменит.
невозможно сложить глупое слово «счастье» -
мне не хватает нужных букв, ведь это «вечность» разломана на запчасти
но у тебя на все есть свое особое мнение.
прощай, милая Герда, вчера я заметил Её… Она стоит и ждет меня за окном.
ты запираешь дверь и прячешь мои ботинки,
но я уйду за ней, ты же знаешь, ведь на дорогу уже падают первые ломкие снежинки…
я пройду сквозь стены, и догоню ее, даже босиком.
-
-
08.02.2009 в 21:38-
-
08.02.2009 в 21:53это я начиталась чужих стихов про кая и герду...
-
-
08.02.2009 в 22:25-
-
08.02.2009 в 22:28со временем начинаешь по другому видеть сказки...
-
-
08.02.2009 в 23:40Да сказки вообще редко добрыми бывают. Только сказочники иногда...
-
-
08.02.2009 в 23:57-
-
09.02.2009 в 00:15А сказки добрыми становятся только в устах (ну или под пером) доброго сказочника. Как почитаешь настоящие-то, фолклористами записанные... Жуть...
-
-
09.02.2009 в 06:51не получается у меня быть добрым сказочником....
-
-
09.02.2009 в 07:02